|
***
Давно погас за окнами закат:
Прощанье выдалось поспешным.
Я слёз не лью, но всё же безуспешно
скрываю боль, а бражники летят,
Не различая праздников и дат,
Не отличая от рожденья смерть.
Не ведая полуденного солнца,
Не размышляя, сколько остаётся,
Они воспринимают мир как есть,
А мне всего не донести, не счесть.
В руке зажата горстка смятых чувств:
Не выбросить. И вместо чемодана
Сложилась жизнь в пакеты из Ашана.
Молитвы панихиды наизусть,
Осиротевший дом уныл и пуст.
И только безголосая печаль
Покрылась паутиной и застыла.
В ней бражник одинокий, белокрылый
Окончил вальс. Последняя деталь:
«Я соболезную».
***
Мы кого-то прощаем, а с кем-то решаем проститься;
В мои окна к беде постучались бескрылые птицы.
Я впустила бедняжек и крылья им нарисовала,
Разноцветные перья прекраснее оригинала.
Угостила пшеном, обогрела, и птицы остались.
Я читала им сказки – к финалу они засыпали,
Мы смотрели кино, обсуждали сюжеты, актеров:
Доходило порою до самых отчаянных споров.
Улыбаться учила, чирикать народные песни.
Вечерами играли в настолки с котятами вместе.
Я любила пернатых, детьми называла своими,
Подыскала для каждой прекрасное звёздное имя.
Годы шли, с ними крылья бумажные сильно окрепли.
Постепенно вросли – перестала использовать степлер.
Птицы стали молчать и с тоскою смотрели на окна:
«Отпусти полетать, а иначе в неволе умолкнем».
Мои дети щебечут другим – я горжусь их словами.
Бог для счастья прислал – для такого, что не за горами.
***
Пепел падает ниц,
Сирые тут, и там.
Крылья бы, как у птиц,
Да разговор по душам.
Ленточка на портрет.
Лента из новостей.
Вдребезги стеклопакет:
– Срочно зови врачей!
Лишь колокольный звон
Глушит сирены вой,
Слёзы текут с икон.
– Выживи, дорогой!
– Что не уедешь, мать?
– Кошка. Корова. Дом.
Некуда мне бежать,
К Богу пойду пешком.
***
Отрицание: снег не выпал,
Не дошёл, не сверкнул, не простился.
Безразличие тоже выбор –
Одиночество тоже сила.
Залезает февраль под рёбра,
Завывает тоскливо ветер –
Я давно перешла на шёпот,
Из людей никто не заметил.
Потепление. Слякоть. Лужи.
Некрасивое в неглубоком:
Город пасмурный, равнодушный.
Грязь потащится до порога
И останется – шут бы с нею.
Я хотела сказать о многом…
***
А морозной зимы не случилось, увы и ах!
Не приду я без варежек в мокрых от снега штанах.
Не погреет трехцветная кошка об печку бока,
Нам никто не предложит парного поесть молока.
Не очистит от снега у дома дорожки дед,
В общей миске баб Маня не вынесет щей на обед
И с мороза бельё ледяное не принесёт.
Со стены не посмотрит олень, с шифоньера – кот.
А икона в углу не скроет от выросших бед,
Потому что сугробы и детство сейчас – раритет.
***
В моей комнате – пять углов и рябой потолок,
В пятом малом углу спит собака – пёстрый комок,
На обоях рядами деревья – растут леса.
Я молчу в этой спальне на разные голоса.
Не уснуть. Наблюдаю – дышит размеренно дом.
Я себя представляю рыбкой под толстым льдом.
На комод из окошка спускается тусклый свет,
Я подсвечена вместе с ним – человечий скелет.
Как подсохшая лужа, серый ковер лежит,
Украшает немое пространство и скучный быт.
Если встану с постели слева, то врежусь в шкаф.
Я не рыбка – подводник, а комната – батискаф.
***
Когда говорят:
«Любви нет», –
сажаю в горшок подорожник:
для разбитых
локтей,
сердец,
колен –
панацея.
В детстве
всё можно было починить подорожником –
кроме меня.
Я с рождения сломанная.
Так и живу – советская кукла
большая,
некрасивая,
без половых признаков и детей.
При наклоне не зову маму,
и она не приходит,
прикрываю поломку подорожником –
не лечит,
да и срок годности вышел,
а я всё верю.
|
